Мелкий и вредный
Белый рейдер
Ventis Secundis
"С благоприятными ветрами!"
(официальный девиз корабля HMS Hood)
Действующие лица
Бисмарк (KMS Bismarck), линкор немецкого флота)
Худ (HMS Hood), линейный крейсер, флагман Королевского флота)
Вилфред, английский моряк
Одейшес (HMS Audacious), линкор Королевского флота)
Ливерпуль (HMS Liverpool), лёгкий крейсер Королевского флота
Фьюри (HMS Fury), эсминец класса Акорн
Принц Ойген (Prinz Eugen), тяжёлый крейсер немецкого флота
Тирпиц (KMS Tirpitz), линейный корабль немецкого флота
и многие другие.
Время: примерно 1950 год
Место: Звёздная гавань
Глава 1
Глава 2
Открыв глаза, он увидел небо. Бескрайнее и синее, как океан. И такое же бездонное. По небу плыли редкие кораблики облаков. Он повернул голову и увидел солнце -- яркое, но не слепящее. Почему-то просто оттого, что он видит небо и солнце, ему было хорошо.
Повернувшись в другую сторону, он заметил человека в белом кителе, покрытом гарью и пылью, словно тот только что вышел из кочегарки. На кителе смутно просматривалась эмблема -- ворон, держащий в лапе якорь. Смутно знакомая эмблема... Человек сидел на песке рядом с ним. У человека было длинное узкое лицо, брови с изломом и светлые волосы, стриженые "ёжиком". Серые с голубым глаза смотрели приветливо и спокойно. Когда он встретился взглядом с этими глазами, в них появился тёплый свет.
-- С пробуждением, братик, -- сказал человек и улыбнулся сдержанной, ласковой улыбкой.
"Братик?" -- удивился он. И подумал: почему этот человек такой большой? Или это он сам стал маленьким? Он рывком сел и удивлённо осмотрел себя. У него тоже оказались человеческие руки и ноги. "Я что, сам стал человеком?"
-- Не удивляйся, -- проговорил человек в кителе. -- Эту часть пути мы проходим в не-корабельном облике.
читать дальше"Точно, я корабль! -- начал вспоминать он. -- Моё имя..."
-- Бисмарк! -- Со стороны моря по золотистому песку к ним шёл ещё один человек, в синей форме морского офицера, с открытым и смелым лицом. Он вспомнил этого человека, стоявшего на корме Белого Рейдера. Человек спросил: -- Ну как ты?
-- Я... ничего не понимаю, -- ответил он, садясь. -- Бисмарк... Это моё имя, да? А где Белый Рейдер?
-- Рядом с тобой, -- улыбнулся человек в офицерской форме. -- Не узнаёшь его?
Бисмарк перевёл взгляд на мужчину в белом кителе.
-- Белый Рейдер... Это ты?
Худ посмотрел на светловолосого мальчишку с длинной чёлкой, сидевшего обхватив колени. Тонкую мальчишечью фигуру закутывал белый балахон. Глядя на него, трудно было поверить, что в корабельном облике это могучий и грозный линкор, за которым посылали в погоню чуть ли не весь Королевский флот. Где-то в глубине души Худ ощутил беспокойство. Когда он скажет Бисмарку своё настоящее имя, придётся поговорить и о сражении в Датском проливе. Им обоим никак не пройти мимо этого тягостного момента... Рейдер чуть улыбнулся и проговорил:
-- Да, это я. Можешь звать меня Худ.
-- Худ... -- повторил Бисмарк. Воспоминания постепенно возвращались. Сражение в Атлантике, первый серьзный бой, в котором ему пришлось участвовать. Гром его собственных орудийных залпов. Английский корабль, из середины которого вдруг вырвался в небо огромный столб пламени...
-- Так звали корабль... который я потопил, -- выговорил наконец Бисмарк. -- Он взорвался и переломился пополам. И утонул так быстро и страшно...
Взгляд Худа стал серьёзым.
-- Бисмарк... Это был я.
-- Ты? -- Бисмарк ошарашенно посмотрел на Худа. -- Не может быть... Белый Рейдер! Не может быть, что это ты!..
-- И тем не менее это правда, -- проговорил Худ. Взгляд мальчишки из удивлённого стал настороженным:
-- Зачем ты тогда меня спас? Чтобы... сдать англичанам?
Худ ласково и чуть грустно улыбнулся в ответ:
-- Та война давно закончилась... А в мире, куда мы идём, люди не воюют. И никто не отдаёт кораблям приказы уничтожать друг друга.
Взгляд Бисмарка всё еще оставался недоверчивым. Худ положил ему руку на плечо:
-- Послушай... Меня ведь тоже посылали убить тебя. Такой был у меня приказ. Люди командовали нами, а ими командовала смерть. Но в Звёздной гавани смерти нет.
-- Нет смерти? -- спросил мальчишка. -- И кораблям не нужно убивать друг друга?
-- Не нужно, Бисмарк, -- с мягкой улыбкой подтвердил Худ.
Мальчишку наконец отпустило беспокойство:
-- Хорошо, что не нужно... -- Он поднял на рейдера серые с голубым глаза: -- Прости... я тебя огорчил, да?
-- Всё в порядке, -- тепло улыбнулся Худ. -- Я знал, что нам не пройти мимо этого разговора... Но будем считать, что мы разобрались.
-- Ага! -- Бисмарк улыбнулся в первый раз за всё это время, и Худ заметил, какая у него светлая мальчишеская улыбка. "Братик", -- тепло подумал он. На земле смерть столкнула их как врагов. Но они оба преодолели смерть, и может, это их так сближает...
Бисмарк посмотрел на небо, и в глазах его словно прибавилось голубизны:
-- А я и забыл, что днём небо такое синее... Я помню ночное, звёздное небо. Но в Мёртвом заливе не бывает звёзд.
-- Ты увидишь и звёзды, -- пообещал Худ. -- Мы будем ходить по звёздному океану. Ну что, братик, пойдём? Идти можешь?
"Как тепло, когда он называет меня братиком", -- подумал Бисмарк. Попытался встать и не смог:
-- Топливо закончилось, что ли...
-- Вилфред, у тебя осталось что-нибудь во фляге? -- спросил Худ своего друга, деликатно отошедшего в сторону во время их с Бисмарком разговора.
-- Осталось, -- подойдя, Вилфред снял с пояса свою флягу. -- Как раз парню заправиться до Маяка.
-- У тебя там кофе или что-то покрепче? -- поинтересовался Худ, принимая флягу из рук друга.
-- Покрепче, -- ответил Вилфред. -- Но сейчас, я думаю, это самое то.
Напиток из фляги Вилфреда оказался действительно тем, что нужно. Бисмарк почувствовал внутри тепло, будто у него снова заработало машинное отделение. Сил прибавилось, и теперь он мог идти.
-- Я полечу предупрежу сестёр, -- решил Вилфред. И он действительно полетел -- превратился в чайку и взмыл в небо. Мальчишка проводил его удивлённым взглядом. Худ рассмеялся:
-- Ты тоже со временем так научишься, если захочешь.
Они шли к Маяку и разговаривали. Бисмарк расспрашивал Худа о Звёздной гавани, и ему всё сильнее и сильнее хотелось попасть туда. Мир, где корабли сами определяют свой путь. Где они живут в дружбе с людьми. И где можно встретить тех, кого потерял...
-- Худ, -- спросил он, -- а мой брат? И Принц Ойген? Они там?
-- Да, они оба в Звёздной гавани, -- подтвердил рейдер. -- И некоторые из твоих моряков тоже.
-- Значит, я их увижу! И моряков... Вот бы снова увидеть Ханса! Это мой матрос, он работал в машинном отделении. Мы с ним иногда говорили. Он меня понимал... А ещё он принёс Сэма, кота. Сэм так потом с нами и плавал.
-- Они оба спаслись, -- отозвался Худ. -- Ханса подобрал крейсер Дортсершир, а Сэма -- эсминец Казак. Твой кот пережил потом ещё два крушения и сейчас живёт мирно в Белфасте.
За разговором они и не заметили, как пришли к скале, на которой возвышался Маяк.
-- Нам наверх? -- понял Бисмарк и с мальчишеской ловкостью начал карабкаться по узкой лестнице, вырубленной в скале. Худ поднимался за ним, готовый в любой момент подстраховать, но мальчишка забирался сноровисто и легко, и вскоре они уже были наверху.
На площадке, окружённой балюстрадой из белого мрамора, Вилфред разговаривал с крылатой девушкой, скорее даже девочкой, подростком. Они одновременно повернулись к Бисмарку и Худу. Бисмарк так и застыл на месте, глядя во все глаза на крылатую девушку -- тонкую, лёгкую, со светлыми вьющимися волосами и глазами, в которых будто отражалась аквамариновая морская гладь.
-- Ты красивая... -- проговорил он и вдруг почувствовал страшную неловкость от того, что стоит перед ней в каком-то нелепом балахоне. Но девушка приветливо улыбнулась и подошла к нему:
-- А ты храбрый! Ты не испугался даже Призраков Бездны. Меня зовут Мериэл, -- представилась она. -- Моя старшая сестра, Эарвина, полетела к Истоку и скоро вернётся.
-- Я уже здесь! -- Белая чайка превратилась в крылатую девушку, чуть повыше и постарше Мериэл. В руках девушка держала маленький серебряный кувшин и пиалу. Налив из кувшина, она подала мальчишке пиалу с водой: -- Это вода из Истока. Ты долго был во владениях смерти, и эта вода исцелит раны твоей души.
-- Спасибо... -- проговорил Бисмарк, принимая пиалу из рук Эарвины и не сводя глаз с крылатых девушек. Мериэл принесла ещё две пиалы. Эарвина наполнила их, и младшая сестра подала чаши Худу и Вилфреду:
-- Вам тоже нужно испить воды жизни после долгой дороги в царстве смерти.
-- Благодарим, -- поклонились Худ и Вилфред. Приняв чаши из рук Мериэл, рейдер и офицер осушили их до дна. Бисмарк последовал их примеру.
Вода была прохладной и приятной на вкус. Она как будто смывала последние остатки мрака и ужаса из самых дальних уголков души. Допив, Бисмарк с учтивым поклоном вернул чашу Эарвине. И обнаружил, что теперь он не в нелепом белом балахоне, а в синей форме юнги с матросским воротником. "Ого, и эмблема моя вернулась!" -- удивился он, увидев на груди нашивку с трилистником. Такой же трилистник когда-то украшал его носовую часть.
Худ и Вилфред тоже изменились. С белого кителя рейдера исчезли следы пыли и копоти, а у Вилфреда на лице разгладилась не одна морщина. Они оба словно помолодели на много лет. Видимо, так действовала чудесная вода.
-- Что такое Исток? -- спросил Бисмарк крылатую девушку. Эарвина улыбнулась.
-- Исток -- это то, откуда начинается вся жизнь. И он же -- Последнее Море.
-- Начало и в то же время конец, -- задумчиво проговорил мальчишка. Крылатая девушка уточнила:
-- Вернее сказать -- вечность.
-- Вечность... Ну да! -- согласился Бисмарк. -- Где же ещё одновременно могут быть начало и конец?
-- Нет конца, Бисмарк, -- чуть улыбнулась Эарвина. -- Жизнь бесконечна.
-- Ого, да у вас тут прямо философский диспут! -- весело заметил Вилфред, подойдя вместе с Худом и Мериэл. -- Ребята, полечу-ка я в Адмиралтейство. Доложу об успешной операции и подготовлю новоприбывшему посадочное место.
Простившись с крылатыми девушками, он снова превратился в чайку и исчез под аркой входа в Маяк. Худ кивнул на белую башню Маяка:
-- Нам тоже туда. Маяк всех дорог приведёт нас в Звёздную гавань.
-- Маяк будет испытывать тебя, -- проговорила Эарвина, обращаясь к Бисмарку. -- Поднимаясь по лестнице, ты будешь вспоминать. Не все воспоминания окажутся приятными, но не гони их прочь.
-- Да-да, смотри им в лицо! -- подтвердила Мериэл. -- Ты же храбрый!
-- Маяк поможет тебе оставить прошлое позади и примириться с собой, -- продолжила Эарвина. -- Потом ступени закончатся, и ты поднимешься в фонарное помещение. Там тебе нужно будет перевести стрелки на часах. Как именно, ты поймешь сам.
-- А если что, Худ тебе подскажет! -- добавила Мериэл. -- И тогда Маяк откроет дорогу в Звёздную гавань.
-- Как странно... Маяк всех дорог... -- задумчиво проговорил Бисмарк и спохватившись, поблагодарил крылатых девушек: -- Спасибо!
-- Благодарю вас, Эарвина и Мериэл, -- учтиво поклонился Худ и положил руку на плечо мальчишки: -- Ну что, пойдём?
-- Доброго плавания! -- помахали им руками сёстры.
Уже пройдя под аркой, Бисмарк вдруг обернулся.
-- Я сейчас... -- пробормотал он. Подбежав к крылатым девушкам, он остановился и почему-то смущаясь, спросил: -- А я ещё вас увижу?
-- Увидишь, если вдруг соскучишься, -- улыбнулись Эарвина и Мериэл.
-- А... можно попросить у вас что-нибудь на память? Чтобы чаще о вас вспоминать?
Эарвина и Мериэл переглянулись с улыбкой. Потом Мериэл сняла со своей шеи тонкую цепочку со звездой:
-- Вот, возьми. -- Она сама надела цепочку мальчишке на шею: -- Это знак Звезды морей. Он будет оберегать тебя. И он никогда не потеряется.
С этими словами она поцеловала мальчишку в лоб. Вконец засмущавшись, Бисмарк поклонился девушкам и побежал ко входу в Маяк, где его дожидался Худ.
-- Он славный мальчишка, -- проговорила Мериэл, когда они ушли. -- В Звёздной гавани у него должна быть яркая судьба... Мне кажется, он станет рейдером.
-- Да, у него душа рейдера, -- согласилась Эарвина. -- Ты правильно отдала ему талисман Звезды морей... И мы не раз его увидим.
Белая лестница с ажурными перилами бесконечной спиралью уходила вверх. На стенах горели свечи в серебряных канделябрах. Но и без свеч здесь было светло. Светло и просторно. Словно бы сами стены маячной башни излучали свет.
Бисмарк шёл рядом с Худом. "Маяк будет испытывать меня, -- размышлял он, вспоминая слова Эарвины. -- Интересно, как?" Что может быть хуже того мрака и отчаяния, в котором он уже побывал, Бисмарк не мог представить. Да и не будет Маяк причинять ему боль, он это знал. И всё же в глубине души он ощущал смутное беспокойство.
Худ молчал, только во взгляде его, когда он смотрел на мальчишку, появлялся тёплый свет. "Как хорошо, когда он называет меня братиком, -- думал Бисмарк. -- А я... могу ли я... имею ли право быть ему братом?"
Сражение в Датском проливе вдруг вспомнилось с необычайной яркостью. Его и Принца Ойгена преследуют два английские корабля -- линкор и линейный крейсер. Их курсы сближаются, к счастью, под невыгодным для англичан углом. Англичане дают несколько залпов. Снаряд пробивает топливные баки на носу, и Бисмарк понимает -- это не игра, не учения, это серьёзно. Они отвечают англичанам огнём, на палубе крейсера вспыхивает пожар... Бисмарк получает ещё два попадания, но не обращая внимания на повреждения, продолжает огонь.
Вот линейный крейсер разворачивается, чтобы задействовать пушки по всему борту... Бисмарк даёт залп, неожиданно удачный. Из середины корабля вырывается огромный столб пламени, и линейный крейсер разламывается пополам, как щепка. Обе половинки тонут с ужасающей быстротой, и Бисмарк вдруг отчетливо осознаёт -- сегодня он впервые потопил настоящий, живой корабль...
Он знал, что создан для войны, и с нетерпением ждал своего первого настоящего сражения. Но эта быстрая и страшная смерть как будто сдвинула в нём что-то раз и навсегда.
Бисмарк смутно помнил, как, продолжая стрелять, что-то кричал Принцу Ойгену -- кажется, спрашивал о повреждениях. Помнил, как преследовавший их английский линкор отстал, прикрывшись дымовой завесой... У него самого был дифферент на нос, одну из бойлерных постепенно затапливало, из пробитого бака текло топливо, оставляя нефтяной след. Но он не думал о своих повреждениях. Перед внутренним взором всё ещё стояла страшная картина: взметнувшийся в небо столб пламени и разваливающийся надвое английский корабль. Из радиопереговоров он знал имя корабля: Худ...
-- Я не могу... не имею права... -- повторял Бисмарк, не замечая, что говорит вслух. Худ остановился, встревоженно глядя на него:
-- Ты в порядке, братик?
Бисмарк поднял на него глаза:
-- Белый Рейдер... Не называй меня братом, хорошо?
-- Почему? -- в глазах Худа появилось огорчение. -- Тебе это неприятно?
"Нет, мне очень тепло, когда ты меня так зовёшь. Но..." Мальчишка выкрикнул:
-- Я же твой убийца! Я не могу быть твоим братом!.. -- Он сел на ступеньку: -- Я не пойду дальше. Я должен вернуться... в Мёртвый залив. Там мне самое место. Прости, Белый Рейдер. Но лучше бы ты меня не спасал.
-- Бисмарк... -- Худ сел рядом с ним. -- Я ведь говорил, что сам был послан потопить тебя. И... ты ведь убил только меня. А я принёс гораздо больше смерти, чем ты.
-- Ты убивал? -- спросил Бисмарк и тут же понял нелепость своего вопроса. Ведь Худ -- военный корабль намного старше его, успевший поучаствовать в морских битвах задолго до их встречи в Датском поливе.
-- Да, убивал, -- подтвердил Худ. -- Я немало повоевал до сражения в Датском проливе. И случалось всякое... Но ничто мне так не запомнилось, как операция "Катапульта".
Когда Франция капитулировала, меня отправили на Средиземное море в составе соединения "H". Нашей задачей было не допустить, чтобы боевые корабли французского флота, базировавшиеся в Алжире, попали в руки нацистской Германии. Французам был предъявлен ультиматум, который они отвергли. Французские корабли вопреки требованиям Англии начали покидать порт. И тогда нам отдали приказ открыть огонь.
Нас было трое -- я и два линкора, Валиант и Резолюшн. Нас поддерживали авианосец и несколько эсминцев. Первым же удачным залпом мы потопили французский линкор Бретань. Был сильный взрыв, и корабль пошёл ко дну, унеся с собой почти тысячу моряков... Потом я не раз видел его во сне, слышал его предсмертный крик. И гораздо позже, идя по тёмным водам Мёртвого залива, я боялся, что снова увижу его -- умирающего, а может, уже и умершего...
Нас строят как военные корабли. Нас готовят к войне. Но в глубине души у нас всё равно живёт чувство, что война и смерть -- это неправильно. И в какой-то момент это чувство прорывается наружу. И тогда начинаешь всё видеть другими глазами.
Помолчав, Худ добавил:
-- Когда я поднимался по этой лестнице в первый раз, я тоже остановился и сел на ступеньку. Я думал: а имею ли право идти дальше? Достоин ли я Звёздной гавани после того, что сделал? И тут появился человек в морской форме. Один из моих офицеров, погибших вместе со мной. Каким-то образом он узнал меня в не-корабельном облике... Когда я ему сказал, что не пойду дальше, он улыбнулся: "Да ну, брось! Раз мы здесь, мы прощены. Да и в Звёздной гавани ты принесёшь гораздо больше пользы, чем плавая среди призраков Мёртвого залива".
-- Это был Вилфред? -- догадался Бисмарк. Худ улыбнулся:
-- Да, это был он... И он сказал мне слова, которые я теперь скажу тебе. Если Звезда морей даровала тебе прощение, то и ты должен простить себя.
-- Звезда морей... -- Бисмарк потрогал звезду на цепочке. -- Она добрая... как Эарвина и Мериэл.
Он как будто снова услышал голос Эарвины: "Ты будешь вспоминать. Не все воспоминания будут приятными, но не гони их прочь". Значит, в этом и состоит испытание -- принять своё прошлое со всеми ошибками, извлечь из него урок и наконец простить себя?.. Бисмарк поднял глаза на Худа:
-- А ты... простил меня?
-- А как ты думаешь? -- отозвался рейдер со сдержанно-тёплой улыбкой. Мальчишка помолчал и ткнулся головой в его белый китель:
-- Спасибо тебе... брат.
Худ ласково взъерошил его светлые волосы. Бисмарк молчал, уткнувшись лицом в китель рейдера. Он продолжал вспоминать.
...Известие о гибели флагмана шокировало весь английский флот. Эфир над Атлантикой облетело короткое сообщение-приказ, озвученное Черчиллем: "Потопить Бисмарк!". Слушая радиопереговоры, Бисмарк почти физически ощущал жгучую ненависть кораблей Королевского флота. Все, кто был поблизости, устремились в погоню за ним. Но страшная смерть потопленного им корабля вызывала в нём горячее желание жить. Жить, несмотря ни на что.
Он надеялся уйди, добраться до французского порта и там переждать и отремонтироваться, но с полученными повреждениями он не мог быстро идти. В конце концов он сказал Принцу Ойгену,
чтобы тот оставил его и продолжал боевое задание в одиночку. Он знал: его настигают.
Торпеды, сброшенные самолётами с английского авианосца, повредили рулевой механизм, и он не мог больше держать курс, ходя кругами. Он чувствовал: это конец. Была слабая надежда на поддержку люфтваффе с земли, но надежда с каждым часом таяла.
Утро 27 мая. С северо-запада дул сильный ветер, океан был неспокойным. В то утро его настигли два английских линкора -- Родни и Король Георг Пятый. К ним на помощь подошли два тяжёлых крейсера -- Норфолк и Дортсершир. Он принял бой. Он не знал, на что надеялся, но решил не сдаваться. Он отчаянно не хотел умирать и собирался бороться до конца за себя и свою команду.
Он не стал спускать флага даже когда смолкли его пушки, одна за другой выведенные из строя. Его продолжали расстреливать, но он всё еще оставался на плаву. "Я не сдамся", -- повторял он про себя. "Не сдамся". "Я не сдамся", -- продолжал он говорить самому себе, даже получив несколько торпедных попаданий. "Они меня расстреливают с такой ненавистью... Но я не сдамся... Я не сдамся!" -- повторял он, когда линия горизонта вдруг начала клониться набок. И потом, уходя в бездну, он повторял: "Я не сдамся! Не сдамся!.."
-- Брат, скажи... -- тихо спросил Бисмарк. -- Субмарины... многие из них потопили больше кораблей, чем я. А меня... за что меня так ненавидели?
-- Они ненавидели не тебя. Они ненавидели то, что ты, по их мнению, собой олицетворял -- мощь нацистской Германии. Они расстреливали тебя как символ фашизма, и совсем забыли, что ты настоящий, живой. Прости их.
"Я постараюсь, брат, -- ответил про себя Бисмарк. -- Ведь ты же меня простил".
-- Пусть и это сражение останется в прошлом, -- сказал он и решительно поднялся: -- Я готов идти дальше! Нам ещё долго?
-- Это зависит от тебя, -- сдержанно улыбнулся Худ.
Они снова шли по лестнице, закручивавшей вверх белую спираль. Бисмарк сначала считал попадавшиеся на пути узкие окна и канделябры с горящими свечами, но через некоторое время сбился со счета. Худ шёл рядом и молчал, поглядывая на него. А лестница и не думала заканчиваться. "Это зависит от тебя" -- задумался Бисмарк над ответом рейдера на вопрос, как долго идти. Может, нужно вспомнить что-то ещё, понять и тоже оставить позади?..
Словно дожидаясь этого момента, память вернула его в прошлое, к спуску на воду. Вот он стоит на стапелях, увешанный гирляндами. Вокруг огромное скопление народа. На трибуне перед ним -- человек в военном мундире со свастикой на рукаве, произносящий пламенную речь. Этого человека он видел неоднократно. Он знал его имя, знал, что это правитель Германии, или, как люди называют его, "фюрер". И он знал, вернее, ощущал кое-что ещё.
Через этого невзрачного человека с жидкой чёлкой и нелепыми усами действовала странная и могущественная сила. Она заставляла людей поднимать руку в восторженном приветствии. Она заставляла их ощущать единство с собой и с фюрером, её проводником. Она же заставляла желать этого единства больше всего на свете. Было в этом что-то неправильное, но неудержимо-притягательное одновременно.
Вот фюрер закончил речь, и настал долгожданный момент спуска. Ветер полощет многочисленные флаги со свастиками. С теми свастиками, которые потом станут печатями, приковавшими его ко дну в мрачной глубине... Оркестр играет бодрую музыку. Нарядная дама произносит его имя и разбивает о его обшивку бутылку с шампанским. Он ещё подумал тогда -- что за нелепый обычай разбивать бутылку о нос корабля... Он медленно съезжает по стапелям к воде. Фюрер смотрит на него, и Бисмарка распирает от гордости. Сила, стоящая за этим непримечательным человеком, создала его, Бисмарка, огромным, могучим кораблём, настоящим владыкой океана. Да, океан будет принадлежать мне, сказал тогда про себя Бисмарк, впервые почувствовав упругое прикосновение морской стихии...
Но идя по морю, ощущая всем корпусом волны и ветер, он начинал думать по-другому. Мысли о владычестве уходили куда-то прочь. Ему просто нравилось идти по безбрежным просторам, рассекая неподвижное зеркало воды в штиль или борясь с захлёстывающими палубу волнами в штормовую погоду. Он был кораблём и поэтому любил море -- по-корабельному, всей душой. И море словно смывало с его души всю грязь и муть, накапливавшуюся во время стоянки у берега.
Однако на берегу, когда восторженные толпы, вскидывая руку, кричали "Зиг хайль!", он снова ощущал себя в фокусе той силы, которая железной рукой схватила целую страну и которая так же властно ухватила и его. И он вместе с людьми заражался общей эйфорией, когда появлялся фюрер, слуга и проводник этой силы...
Он должен рассказать Худу. Тень Гитлера -- последний барьер, разделяющий его и брата. И Бисмарк хотел раз и навсегда разрушить этот барьер.
-- Худ, я должен тебе кое-что рассказать. Гитлер... Странно так -- совсем непримечательный человек, даже некрасивый. Но когда он говорил, и команда, и я жадно ловили каждое его слово. Мы все были под его властью. И если бы он приказал, мы не задумываясь пошли бы на смерть. Или, что ещё хуже, убивать беззащитных. Да я и должен был топить безоружные гражданские суда! Он словно обладал силой, против которой невозможно устоять, -- наоборот, мне страстно хотелось служить ей!.. Что это за сила? Вдруг она всё ещё властвует надо мной?
-- Ты знаешь имя этой силы, -- серьёзно ответил Худ. -- И знаешь её настоящий лик. Это -- Смерть.
-- Да... -- помолчав, согласился Бисмарк. -- Но почему я не понял сразу?
-- Потому что тогда ты видел маску, а не её истинное лицо. Смерть умеет прикрываться эффектными масками. Она умеет облекать ложь в красивые слова. Иногда она посылает на землю своих слуг, таких, как Гитлер. Эти люди особенно искусны в разжигании вражды и ненависти. Они начинают самые жестокие войны. Они могут говорить о чём угодно -- величии нации или будущем счастье всех народов, -- но их действия выдают истинную цель. Они сеют вокруг себя страх, заставляют людей и корабли убивать друг друга, они отправляют живые души во мрак, к пьющим чужие страдания Призракам Бездны.
Некоторое время они шли молча. Потом Худ продолжил:
-- Смерть и её слуги ловят нас на наших слабостях... Тебе ведь тоже внушали, что ты -- самый могучий корабль, гордость флота, и что океан должен принадлежать тебе?
-- Да, -- признался Бисмарк. -- Я даже при спуске на воду думал об этом... А в океане все эти мысли уходили сами собой. Как будто бы их уносили волны и ветер.
-- Океан -- древняя и чистая стихия, -- отозвался Худ. -- Он был задолго до нас, кораблей, и задолго до людей. В нём когда-то зародилась сама жизнь... Когда идёшь по океану, он очищает душу. Всё суетное, наносное уходит само собой.
Помолчав, он продолжил:
-- Я ведь тоже, как и ты, был построен флагманом, гордостью флота. Я был очень известен, мои технические характеристики знал почти каждый житель Англии. И я тоже должен был пройти через искушение славой.
Меня часто посылали в дипломатические миссии. Однажды я возвращался с такой миссии. Был штиль. Ночь раскинула над океаном звёздный полог. Звёзды отражались в воде, казалось, что я плыву по небу... Звёзд было так много, и я вдруг подумал: а ведь их гораздо больше, чем нас, кораблей. И они не думают о том, кому принадлежит небо. Они просто светят. И я понял, что все мы -- и военные линкоры, и роскошные океанские лайнеры, и скромные буксиры в порту, -- все одинаково любим море. И все одинаково принадлежим ему. И каждый из нас -- звёздочка в огромном звёздном океане. И неважно, насколько ярко ты светишь, ведь главное -- светить.
-- Главное -- светить, -- задумчиво повторил Бисмарк, сжимая в пальцах звёздочку на цепочке, подаренную Мериэл.
Лестница неожиданно закончилась, и они оказались в помещении с колоколами. Колоколов здесь было множество -- больших и маленьких, позеленевших от времени и сияющих начищенной медью, подвешенных на разной высоте.
-- Мы почти пришли, -- улыбнулся Худ, но Бисмарк его не услышал. Мальчишка заворожённо смотрел на колокола, словно это было самое необычное, что он когда-либо видел в жизни.
Он дотронулся до ближайшего колокола -- осторожно, словно боясь нечаянно потревожить. Обернулся на Худа и спросил:
-- А они когда-нибудь звонят?
-- Звонят, если попросить, -- отозвался рейдер.
-- А... можно я попрошу? -- проговорил Бисмарк, словно стесняясь своей просьбы.
-- Ты не у меня спрашивай, а у Маяка, -- улыбнулся Худ.
Бисмарк поднял голову, видимо, мысленно обращаясь к колоколам. И они ответили на его просьбу, начав вызванивать спокойную, светлую мелодию. Что-то рождественское, подумал Худ. И снова странные параллели судьбы -- когда он здесь был впервые, колокола тоже звонили в ответ на его мысленную просьбу. И он тоже стоял и слушал, совершенно забыв, зачем сюда пришёл.
Бисмарк начал несмело напевать. Колокола словно помогали ему, чтобы он не сбился с мелодии. Голос мальчишки постепенно становился увереннее. Потом он попытался взять слишком высокую ноту, не сумел и смущённо замолк.
-- Что это за мелодия? -- мягко спросил Худ.
-- Не знаю, -- ответил Бисмарк. -- Я слышал её зимней ночью, за два месяца до моего спуска. Все рабочие ушли с верфи. Было морозно и тихо. Только где-то далеко звучала эта музыка. И мне казалось, что в это время на земле происходит что-то чудесное... Я ещё думал, как жаль, что не могу сойти со стапелей и приплыть в город, посмотреть, что же там происходит.
Помолчав, он добавил:
-- Потом вокруг меня звучала другая музыка. Под которую хотелось идти и бить врагов... -- Бисмарк спохватился: -- Брат, нам ведь нужно идти дальше? Подниматься по этому трапу?
-- Да, это лестница в фонарное помещение.
-- Там те самые часы? Понял! -- Подбежав к лестнице у стены, мальчишка ловко забрался вверх. Перед тем, как исчезнуть в круглом люке, он помахал рукой колоколам. Худ поднялся по трапу следом.
В фонарном помещении, возле прозрачной сферы с маленьким золотистым огоньком, тихо светящим внутри, Бисмарк уже изучал часы, стоявшие на белой подставке с изогнутыми ножками.
-- Как будто Эарвина и Мериэл, -- улыбнулся он, показав на украшавшие часы фигуры двух крылатых дев. -- Они говорили, я должен сам понять, как перевести стрелки... А я не знаю.
-- Видишь, здесь на циферблате не цифры, а символы, -- пояснил Худ. -- Выбери тот, который соответствует тебе.
-- Наверное, этот. -- Бисмарк тронул пальцем короткую стрелку, указывавшую на половинку луны. Оглянулся на Худа, задержав взгляд на нашивке, украшавшей рукав белого кителя рейдера. Якорь и звезда, льющая на него серебристые лучи... Снова посмотрел на часы и увидел на циферблате такой же символ.
Он решительно перевёл стрелку на якорь со звездой. Символы поменялись, только луна и рейдерский знак остались на месте.
-- Надо и вторую перевести... -- проговорил Бисмарк и коснулся длинной стрелки. Однако стрелка не сдвинулась с места. Он попытался сдвинуть её ещё раз -- вверх, вниз, -- но стрелка по-прежнему не поддавалась.
-- Брат! -- встревоженно обернулся Бисмарк. -- Я сделал что-то не так?
-- Ты... всё сделал так, -- отозвался Худ, взглянув на часы. Он заметил, что короткая стрелка указывает на символ рейдера. Души его коснулась тревожная тень: "Неужели ты хочешь тоже... снова в этот мрак и ужас?" А ещё он понял: сейчас всё не так, как раньше. Обычно Маяк сам открывал для него дорогу. А теперь Маяк спрашивает его. Как тогда, в первый раз.
Длинная стрелка указывала на символ моста. Худ перевёл ее на знак с трилистником -- эмблемой Бисмарка. "Я ведь не зря назвал тебя братиком, верно?.."
Огонёк, дремавший в центре прозрачной сферы, проснулся и вспыхнул, как маленькое солнце. Окно распахнулось и наружу вырвался золотой луч, превращаясь в мост, уходящий прямо в звёздное небо.
-- Ух ты... -- восхищённо проговорил Бисмарк. -- Нам по нему идти? Здорово!
Он тут же вскочил на золотую дорожку. Ветер взметнул его светлые волосы. Отбросив рукой упавшую на глаза чёлку, Бисмарк восхищённо оглядывался. Глаза его сияли:
-- Звёзды! Так много...
Худ ступил на звёздный мост следом за мальчишкой. Тёплое дыхание ветра коснулось лица. Бисмарк повернулся к нему со счастливой улыбкой:
-- Я так хотел увидеть звёзды, брат! А в Звёздной гавани их, наверное, ещё больше? И луна... там ведь она тоже есть? Только не такая, как в Мёртвом заливе, а настоящая?
-- Да, там есть и луна. И ночью она светит очень ярко. А на воде появляется серебристая дорожка... Говорят, по ней можно дойти до самой луны.
-- А ты пробовал?
-- Нет. Но мы с тобой как-нибудь попробуем.
Они шли по золотистому мосту -- лучу Маяка. Вот уже и маячная башня осталась позади, светя далёким огоньком. Бисмарк ничего не говорил, но лицо его сияло таким мальчишеским восторгом, что Худ не мог не улыбнуться. Они не то, чтобы спешили, но звёзды проносились мимо них с фантастической скоростью. И не только звёзды, но галактики и туманности, словно бы сам космос приветствовал их.
Наконец впереди показался остров, как будто плывший в звёздном океане. На острове был город, тянувшийся вверх многочисленными башенками и шпилями. Сейчас над городом была ночь.
-- Видишь? -- Худ показал на город. -- Это и есть Звёздная гавань.
-- Значит, мы почти пришли?
-- Да. Скоро мы будем дома.
-- Это здорово... -- отозвался Бисмарк. Худ заметил, что мальчишка уже не идёт, а еле плетётся. -- Я, кажется, сплю...
Рейдер еле успел подхватить его, когда он споткнулся и чуть не упал. Он оказался совсем лёгким. И не подумаешь, что в корабельном облике это могучий линейный крейсер.
-- Я не могу идти... -- проговорил Бисмарк. -- Я такой бесполезный... и тогда, когда ты сражался с Призраками, я не мог помочь тебе... Брат, а можно я тоже стану рейдером, как ты? Чтобы тоже спасать тех, кто в бездне...
Худ не успел ответить -- Бисмарк заснул со спокойной, счатливой улыбкой на лице. Мост тем временем начал опускаться, и вскоре Худ со спящим мальчишкой на руках ступил на залитые лунным светом плиты Адмиралтейской набережной.
Его уже ждали двое подростков в курсантской форме. Один повыше, темноволосый, с задумчивым взглядом. Второй с такими же светлыми волосами, как Бисмарк, и очень похожий на него лицом, но только волосы вьющиеся, а не прямые, и лицо улыбчивое, открытое.
-- Ойген, Альфред, что вы здесь делаете? -- спросил Худ.
-- Встречаем вас, -- ответил темноволосый парнишка. -- Вилфред сказал, что вы оба скоро появитесь.
-- Это мой братик? -- Альфред пристально вглядывался в лицо спящего Бисмарка. -- Он спит...
-- Вы тоже оба спали, когда вас сюда принесли. А он будет спать двое суток как минимум. После того, что он пережил, ему нужен хороший отдых. ("А мне бы на пару деньков в сухой док", -- добавил Худ про себя).
-- Мы за ним присмотрим, можно? -- попросили мальчишки.
-- Можно, -- разрешил Худ. -- Только не шумите, когда сидите с ним. И от учёбы, кстати, это вас тоже не освобождает.
Ventis Secundis
"С благоприятными ветрами!"
(официальный девиз корабля HMS Hood)
Действующие лица
Бисмарк (KMS Bismarck), линкор немецкого флота)
Худ (HMS Hood), линейный крейсер, флагман Королевского флота)
Вилфред, английский моряк
Одейшес (HMS Audacious), линкор Королевского флота)
Ливерпуль (HMS Liverpool), лёгкий крейсер Королевского флота
Фьюри (HMS Fury), эсминец класса Акорн
Принц Ойген (Prinz Eugen), тяжёлый крейсер немецкого флота
Тирпиц (KMS Tirpitz), линейный корабль немецкого флота
и многие другие.
Время: примерно 1950 год
Место: Звёздная гавань
Глава 1
Глава 2
Открыв глаза, он увидел небо. Бескрайнее и синее, как океан. И такое же бездонное. По небу плыли редкие кораблики облаков. Он повернул голову и увидел солнце -- яркое, но не слепящее. Почему-то просто оттого, что он видит небо и солнце, ему было хорошо.
Повернувшись в другую сторону, он заметил человека в белом кителе, покрытом гарью и пылью, словно тот только что вышел из кочегарки. На кителе смутно просматривалась эмблема -- ворон, держащий в лапе якорь. Смутно знакомая эмблема... Человек сидел на песке рядом с ним. У человека было длинное узкое лицо, брови с изломом и светлые волосы, стриженые "ёжиком". Серые с голубым глаза смотрели приветливо и спокойно. Когда он встретился взглядом с этими глазами, в них появился тёплый свет.
-- С пробуждением, братик, -- сказал человек и улыбнулся сдержанной, ласковой улыбкой.
"Братик?" -- удивился он. И подумал: почему этот человек такой большой? Или это он сам стал маленьким? Он рывком сел и удивлённо осмотрел себя. У него тоже оказались человеческие руки и ноги. "Я что, сам стал человеком?"
-- Не удивляйся, -- проговорил человек в кителе. -- Эту часть пути мы проходим в не-корабельном облике.
читать дальше"Точно, я корабль! -- начал вспоминать он. -- Моё имя..."
-- Бисмарк! -- Со стороны моря по золотистому песку к ним шёл ещё один человек, в синей форме морского офицера, с открытым и смелым лицом. Он вспомнил этого человека, стоявшего на корме Белого Рейдера. Человек спросил: -- Ну как ты?
-- Я... ничего не понимаю, -- ответил он, садясь. -- Бисмарк... Это моё имя, да? А где Белый Рейдер?
-- Рядом с тобой, -- улыбнулся человек в офицерской форме. -- Не узнаёшь его?
Бисмарк перевёл взгляд на мужчину в белом кителе.
-- Белый Рейдер... Это ты?
Худ посмотрел на светловолосого мальчишку с длинной чёлкой, сидевшего обхватив колени. Тонкую мальчишечью фигуру закутывал белый балахон. Глядя на него, трудно было поверить, что в корабельном облике это могучий и грозный линкор, за которым посылали в погоню чуть ли не весь Королевский флот. Где-то в глубине души Худ ощутил беспокойство. Когда он скажет Бисмарку своё настоящее имя, придётся поговорить и о сражении в Датском проливе. Им обоим никак не пройти мимо этого тягостного момента... Рейдер чуть улыбнулся и проговорил:
-- Да, это я. Можешь звать меня Худ.
-- Худ... -- повторил Бисмарк. Воспоминания постепенно возвращались. Сражение в Атлантике, первый серьзный бой, в котором ему пришлось участвовать. Гром его собственных орудийных залпов. Английский корабль, из середины которого вдруг вырвался в небо огромный столб пламени...
-- Так звали корабль... который я потопил, -- выговорил наконец Бисмарк. -- Он взорвался и переломился пополам. И утонул так быстро и страшно...
Взгляд Худа стал серьёзым.
-- Бисмарк... Это был я.
-- Ты? -- Бисмарк ошарашенно посмотрел на Худа. -- Не может быть... Белый Рейдер! Не может быть, что это ты!..
-- И тем не менее это правда, -- проговорил Худ. Взгляд мальчишки из удивлённого стал настороженным:
-- Зачем ты тогда меня спас? Чтобы... сдать англичанам?
Худ ласково и чуть грустно улыбнулся в ответ:
-- Та война давно закончилась... А в мире, куда мы идём, люди не воюют. И никто не отдаёт кораблям приказы уничтожать друг друга.
Взгляд Бисмарка всё еще оставался недоверчивым. Худ положил ему руку на плечо:
-- Послушай... Меня ведь тоже посылали убить тебя. Такой был у меня приказ. Люди командовали нами, а ими командовала смерть. Но в Звёздной гавани смерти нет.
-- Нет смерти? -- спросил мальчишка. -- И кораблям не нужно убивать друг друга?
-- Не нужно, Бисмарк, -- с мягкой улыбкой подтвердил Худ.
Мальчишку наконец отпустило беспокойство:
-- Хорошо, что не нужно... -- Он поднял на рейдера серые с голубым глаза: -- Прости... я тебя огорчил, да?
-- Всё в порядке, -- тепло улыбнулся Худ. -- Я знал, что нам не пройти мимо этого разговора... Но будем считать, что мы разобрались.
-- Ага! -- Бисмарк улыбнулся в первый раз за всё это время, и Худ заметил, какая у него светлая мальчишеская улыбка. "Братик", -- тепло подумал он. На земле смерть столкнула их как врагов. Но они оба преодолели смерть, и может, это их так сближает...
Бисмарк посмотрел на небо, и в глазах его словно прибавилось голубизны:
-- А я и забыл, что днём небо такое синее... Я помню ночное, звёздное небо. Но в Мёртвом заливе не бывает звёзд.
-- Ты увидишь и звёзды, -- пообещал Худ. -- Мы будем ходить по звёздному океану. Ну что, братик, пойдём? Идти можешь?
"Как тепло, когда он называет меня братиком", -- подумал Бисмарк. Попытался встать и не смог:
-- Топливо закончилось, что ли...
-- Вилфред, у тебя осталось что-нибудь во фляге? -- спросил Худ своего друга, деликатно отошедшего в сторону во время их с Бисмарком разговора.
-- Осталось, -- подойдя, Вилфред снял с пояса свою флягу. -- Как раз парню заправиться до Маяка.
-- У тебя там кофе или что-то покрепче? -- поинтересовался Худ, принимая флягу из рук друга.
-- Покрепче, -- ответил Вилфред. -- Но сейчас, я думаю, это самое то.
Напиток из фляги Вилфреда оказался действительно тем, что нужно. Бисмарк почувствовал внутри тепло, будто у него снова заработало машинное отделение. Сил прибавилось, и теперь он мог идти.
-- Я полечу предупрежу сестёр, -- решил Вилфред. И он действительно полетел -- превратился в чайку и взмыл в небо. Мальчишка проводил его удивлённым взглядом. Худ рассмеялся:
-- Ты тоже со временем так научишься, если захочешь.
Они шли к Маяку и разговаривали. Бисмарк расспрашивал Худа о Звёздной гавани, и ему всё сильнее и сильнее хотелось попасть туда. Мир, где корабли сами определяют свой путь. Где они живут в дружбе с людьми. И где можно встретить тех, кого потерял...
-- Худ, -- спросил он, -- а мой брат? И Принц Ойген? Они там?
-- Да, они оба в Звёздной гавани, -- подтвердил рейдер. -- И некоторые из твоих моряков тоже.
-- Значит, я их увижу! И моряков... Вот бы снова увидеть Ханса! Это мой матрос, он работал в машинном отделении. Мы с ним иногда говорили. Он меня понимал... А ещё он принёс Сэма, кота. Сэм так потом с нами и плавал.
-- Они оба спаслись, -- отозвался Худ. -- Ханса подобрал крейсер Дортсершир, а Сэма -- эсминец Казак. Твой кот пережил потом ещё два крушения и сейчас живёт мирно в Белфасте.
За разговором они и не заметили, как пришли к скале, на которой возвышался Маяк.
-- Нам наверх? -- понял Бисмарк и с мальчишеской ловкостью начал карабкаться по узкой лестнице, вырубленной в скале. Худ поднимался за ним, готовый в любой момент подстраховать, но мальчишка забирался сноровисто и легко, и вскоре они уже были наверху.
На площадке, окружённой балюстрадой из белого мрамора, Вилфред разговаривал с крылатой девушкой, скорее даже девочкой, подростком. Они одновременно повернулись к Бисмарку и Худу. Бисмарк так и застыл на месте, глядя во все глаза на крылатую девушку -- тонкую, лёгкую, со светлыми вьющимися волосами и глазами, в которых будто отражалась аквамариновая морская гладь.
-- Ты красивая... -- проговорил он и вдруг почувствовал страшную неловкость от того, что стоит перед ней в каком-то нелепом балахоне. Но девушка приветливо улыбнулась и подошла к нему:
-- А ты храбрый! Ты не испугался даже Призраков Бездны. Меня зовут Мериэл, -- представилась она. -- Моя старшая сестра, Эарвина, полетела к Истоку и скоро вернётся.
-- Я уже здесь! -- Белая чайка превратилась в крылатую девушку, чуть повыше и постарше Мериэл. В руках девушка держала маленький серебряный кувшин и пиалу. Налив из кувшина, она подала мальчишке пиалу с водой: -- Это вода из Истока. Ты долго был во владениях смерти, и эта вода исцелит раны твоей души.
-- Спасибо... -- проговорил Бисмарк, принимая пиалу из рук Эарвины и не сводя глаз с крылатых девушек. Мериэл принесла ещё две пиалы. Эарвина наполнила их, и младшая сестра подала чаши Худу и Вилфреду:
-- Вам тоже нужно испить воды жизни после долгой дороги в царстве смерти.
-- Благодарим, -- поклонились Худ и Вилфред. Приняв чаши из рук Мериэл, рейдер и офицер осушили их до дна. Бисмарк последовал их примеру.
Вода была прохладной и приятной на вкус. Она как будто смывала последние остатки мрака и ужаса из самых дальних уголков души. Допив, Бисмарк с учтивым поклоном вернул чашу Эарвине. И обнаружил, что теперь он не в нелепом белом балахоне, а в синей форме юнги с матросским воротником. "Ого, и эмблема моя вернулась!" -- удивился он, увидев на груди нашивку с трилистником. Такой же трилистник когда-то украшал его носовую часть.
Худ и Вилфред тоже изменились. С белого кителя рейдера исчезли следы пыли и копоти, а у Вилфреда на лице разгладилась не одна морщина. Они оба словно помолодели на много лет. Видимо, так действовала чудесная вода.
-- Что такое Исток? -- спросил Бисмарк крылатую девушку. Эарвина улыбнулась.
-- Исток -- это то, откуда начинается вся жизнь. И он же -- Последнее Море.
-- Начало и в то же время конец, -- задумчиво проговорил мальчишка. Крылатая девушка уточнила:
-- Вернее сказать -- вечность.
-- Вечность... Ну да! -- согласился Бисмарк. -- Где же ещё одновременно могут быть начало и конец?
-- Нет конца, Бисмарк, -- чуть улыбнулась Эарвина. -- Жизнь бесконечна.
-- Ого, да у вас тут прямо философский диспут! -- весело заметил Вилфред, подойдя вместе с Худом и Мериэл. -- Ребята, полечу-ка я в Адмиралтейство. Доложу об успешной операции и подготовлю новоприбывшему посадочное место.
Простившись с крылатыми девушками, он снова превратился в чайку и исчез под аркой входа в Маяк. Худ кивнул на белую башню Маяка:
-- Нам тоже туда. Маяк всех дорог приведёт нас в Звёздную гавань.
-- Маяк будет испытывать тебя, -- проговорила Эарвина, обращаясь к Бисмарку. -- Поднимаясь по лестнице, ты будешь вспоминать. Не все воспоминания окажутся приятными, но не гони их прочь.
-- Да-да, смотри им в лицо! -- подтвердила Мериэл. -- Ты же храбрый!
-- Маяк поможет тебе оставить прошлое позади и примириться с собой, -- продолжила Эарвина. -- Потом ступени закончатся, и ты поднимешься в фонарное помещение. Там тебе нужно будет перевести стрелки на часах. Как именно, ты поймешь сам.
-- А если что, Худ тебе подскажет! -- добавила Мериэл. -- И тогда Маяк откроет дорогу в Звёздную гавань.
-- Как странно... Маяк всех дорог... -- задумчиво проговорил Бисмарк и спохватившись, поблагодарил крылатых девушек: -- Спасибо!
-- Благодарю вас, Эарвина и Мериэл, -- учтиво поклонился Худ и положил руку на плечо мальчишки: -- Ну что, пойдём?
-- Доброго плавания! -- помахали им руками сёстры.
Уже пройдя под аркой, Бисмарк вдруг обернулся.
-- Я сейчас... -- пробормотал он. Подбежав к крылатым девушкам, он остановился и почему-то смущаясь, спросил: -- А я ещё вас увижу?
-- Увидишь, если вдруг соскучишься, -- улыбнулись Эарвина и Мериэл.
-- А... можно попросить у вас что-нибудь на память? Чтобы чаще о вас вспоминать?
Эарвина и Мериэл переглянулись с улыбкой. Потом Мериэл сняла со своей шеи тонкую цепочку со звездой:
-- Вот, возьми. -- Она сама надела цепочку мальчишке на шею: -- Это знак Звезды морей. Он будет оберегать тебя. И он никогда не потеряется.
С этими словами она поцеловала мальчишку в лоб. Вконец засмущавшись, Бисмарк поклонился девушкам и побежал ко входу в Маяк, где его дожидался Худ.
-- Он славный мальчишка, -- проговорила Мериэл, когда они ушли. -- В Звёздной гавани у него должна быть яркая судьба... Мне кажется, он станет рейдером.
-- Да, у него душа рейдера, -- согласилась Эарвина. -- Ты правильно отдала ему талисман Звезды морей... И мы не раз его увидим.
Белая лестница с ажурными перилами бесконечной спиралью уходила вверх. На стенах горели свечи в серебряных канделябрах. Но и без свеч здесь было светло. Светло и просторно. Словно бы сами стены маячной башни излучали свет.
Бисмарк шёл рядом с Худом. "Маяк будет испытывать меня, -- размышлял он, вспоминая слова Эарвины. -- Интересно, как?" Что может быть хуже того мрака и отчаяния, в котором он уже побывал, Бисмарк не мог представить. Да и не будет Маяк причинять ему боль, он это знал. И всё же в глубине души он ощущал смутное беспокойство.
Худ молчал, только во взгляде его, когда он смотрел на мальчишку, появлялся тёплый свет. "Как хорошо, когда он называет меня братиком, -- думал Бисмарк. -- А я... могу ли я... имею ли право быть ему братом?"
Сражение в Датском проливе вдруг вспомнилось с необычайной яркостью. Его и Принца Ойгена преследуют два английские корабля -- линкор и линейный крейсер. Их курсы сближаются, к счастью, под невыгодным для англичан углом. Англичане дают несколько залпов. Снаряд пробивает топливные баки на носу, и Бисмарк понимает -- это не игра, не учения, это серьёзно. Они отвечают англичанам огнём, на палубе крейсера вспыхивает пожар... Бисмарк получает ещё два попадания, но не обращая внимания на повреждения, продолжает огонь.
Вот линейный крейсер разворачивается, чтобы задействовать пушки по всему борту... Бисмарк даёт залп, неожиданно удачный. Из середины корабля вырывается огромный столб пламени, и линейный крейсер разламывается пополам, как щепка. Обе половинки тонут с ужасающей быстротой, и Бисмарк вдруг отчетливо осознаёт -- сегодня он впервые потопил настоящий, живой корабль...
Он знал, что создан для войны, и с нетерпением ждал своего первого настоящего сражения. Но эта быстрая и страшная смерть как будто сдвинула в нём что-то раз и навсегда.
Бисмарк смутно помнил, как, продолжая стрелять, что-то кричал Принцу Ойгену -- кажется, спрашивал о повреждениях. Помнил, как преследовавший их английский линкор отстал, прикрывшись дымовой завесой... У него самого был дифферент на нос, одну из бойлерных постепенно затапливало, из пробитого бака текло топливо, оставляя нефтяной след. Но он не думал о своих повреждениях. Перед внутренним взором всё ещё стояла страшная картина: взметнувшийся в небо столб пламени и разваливающийся надвое английский корабль. Из радиопереговоров он знал имя корабля: Худ...
-- Я не могу... не имею права... -- повторял Бисмарк, не замечая, что говорит вслух. Худ остановился, встревоженно глядя на него:
-- Ты в порядке, братик?
Бисмарк поднял на него глаза:
-- Белый Рейдер... Не называй меня братом, хорошо?
-- Почему? -- в глазах Худа появилось огорчение. -- Тебе это неприятно?
"Нет, мне очень тепло, когда ты меня так зовёшь. Но..." Мальчишка выкрикнул:
-- Я же твой убийца! Я не могу быть твоим братом!.. -- Он сел на ступеньку: -- Я не пойду дальше. Я должен вернуться... в Мёртвый залив. Там мне самое место. Прости, Белый Рейдер. Но лучше бы ты меня не спасал.
-- Бисмарк... -- Худ сел рядом с ним. -- Я ведь говорил, что сам был послан потопить тебя. И... ты ведь убил только меня. А я принёс гораздо больше смерти, чем ты.
-- Ты убивал? -- спросил Бисмарк и тут же понял нелепость своего вопроса. Ведь Худ -- военный корабль намного старше его, успевший поучаствовать в морских битвах задолго до их встречи в Датском поливе.
-- Да, убивал, -- подтвердил Худ. -- Я немало повоевал до сражения в Датском проливе. И случалось всякое... Но ничто мне так не запомнилось, как операция "Катапульта".
Когда Франция капитулировала, меня отправили на Средиземное море в составе соединения "H". Нашей задачей было не допустить, чтобы боевые корабли французского флота, базировавшиеся в Алжире, попали в руки нацистской Германии. Французам был предъявлен ультиматум, который они отвергли. Французские корабли вопреки требованиям Англии начали покидать порт. И тогда нам отдали приказ открыть огонь.
Нас было трое -- я и два линкора, Валиант и Резолюшн. Нас поддерживали авианосец и несколько эсминцев. Первым же удачным залпом мы потопили французский линкор Бретань. Был сильный взрыв, и корабль пошёл ко дну, унеся с собой почти тысячу моряков... Потом я не раз видел его во сне, слышал его предсмертный крик. И гораздо позже, идя по тёмным водам Мёртвого залива, я боялся, что снова увижу его -- умирающего, а может, уже и умершего...
Нас строят как военные корабли. Нас готовят к войне. Но в глубине души у нас всё равно живёт чувство, что война и смерть -- это неправильно. И в какой-то момент это чувство прорывается наружу. И тогда начинаешь всё видеть другими глазами.
Помолчав, Худ добавил:
-- Когда я поднимался по этой лестнице в первый раз, я тоже остановился и сел на ступеньку. Я думал: а имею ли право идти дальше? Достоин ли я Звёздной гавани после того, что сделал? И тут появился человек в морской форме. Один из моих офицеров, погибших вместе со мной. Каким-то образом он узнал меня в не-корабельном облике... Когда я ему сказал, что не пойду дальше, он улыбнулся: "Да ну, брось! Раз мы здесь, мы прощены. Да и в Звёздной гавани ты принесёшь гораздо больше пользы, чем плавая среди призраков Мёртвого залива".
-- Это был Вилфред? -- догадался Бисмарк. Худ улыбнулся:
-- Да, это был он... И он сказал мне слова, которые я теперь скажу тебе. Если Звезда морей даровала тебе прощение, то и ты должен простить себя.
-- Звезда морей... -- Бисмарк потрогал звезду на цепочке. -- Она добрая... как Эарвина и Мериэл.
Он как будто снова услышал голос Эарвины: "Ты будешь вспоминать. Не все воспоминания будут приятными, но не гони их прочь". Значит, в этом и состоит испытание -- принять своё прошлое со всеми ошибками, извлечь из него урок и наконец простить себя?.. Бисмарк поднял глаза на Худа:
-- А ты... простил меня?
-- А как ты думаешь? -- отозвался рейдер со сдержанно-тёплой улыбкой. Мальчишка помолчал и ткнулся головой в его белый китель:
-- Спасибо тебе... брат.
Худ ласково взъерошил его светлые волосы. Бисмарк молчал, уткнувшись лицом в китель рейдера. Он продолжал вспоминать.
...Известие о гибели флагмана шокировало весь английский флот. Эфир над Атлантикой облетело короткое сообщение-приказ, озвученное Черчиллем: "Потопить Бисмарк!". Слушая радиопереговоры, Бисмарк почти физически ощущал жгучую ненависть кораблей Королевского флота. Все, кто был поблизости, устремились в погоню за ним. Но страшная смерть потопленного им корабля вызывала в нём горячее желание жить. Жить, несмотря ни на что.
Он надеялся уйди, добраться до французского порта и там переждать и отремонтироваться, но с полученными повреждениями он не мог быстро идти. В конце концов он сказал Принцу Ойгену,
чтобы тот оставил его и продолжал боевое задание в одиночку. Он знал: его настигают.
Торпеды, сброшенные самолётами с английского авианосца, повредили рулевой механизм, и он не мог больше держать курс, ходя кругами. Он чувствовал: это конец. Была слабая надежда на поддержку люфтваффе с земли, но надежда с каждым часом таяла.
Утро 27 мая. С северо-запада дул сильный ветер, океан был неспокойным. В то утро его настигли два английских линкора -- Родни и Король Георг Пятый. К ним на помощь подошли два тяжёлых крейсера -- Норфолк и Дортсершир. Он принял бой. Он не знал, на что надеялся, но решил не сдаваться. Он отчаянно не хотел умирать и собирался бороться до конца за себя и свою команду.
Он не стал спускать флага даже когда смолкли его пушки, одна за другой выведенные из строя. Его продолжали расстреливать, но он всё еще оставался на плаву. "Я не сдамся", -- повторял он про себя. "Не сдамся". "Я не сдамся", -- продолжал он говорить самому себе, даже получив несколько торпедных попаданий. "Они меня расстреливают с такой ненавистью... Но я не сдамся... Я не сдамся!" -- повторял он, когда линия горизонта вдруг начала клониться набок. И потом, уходя в бездну, он повторял: "Я не сдамся! Не сдамся!.."
-- Брат, скажи... -- тихо спросил Бисмарк. -- Субмарины... многие из них потопили больше кораблей, чем я. А меня... за что меня так ненавидели?
-- Они ненавидели не тебя. Они ненавидели то, что ты, по их мнению, собой олицетворял -- мощь нацистской Германии. Они расстреливали тебя как символ фашизма, и совсем забыли, что ты настоящий, живой. Прости их.
"Я постараюсь, брат, -- ответил про себя Бисмарк. -- Ведь ты же меня простил".
-- Пусть и это сражение останется в прошлом, -- сказал он и решительно поднялся: -- Я готов идти дальше! Нам ещё долго?
-- Это зависит от тебя, -- сдержанно улыбнулся Худ.
Они снова шли по лестнице, закручивавшей вверх белую спираль. Бисмарк сначала считал попадавшиеся на пути узкие окна и канделябры с горящими свечами, но через некоторое время сбился со счета. Худ шёл рядом и молчал, поглядывая на него. А лестница и не думала заканчиваться. "Это зависит от тебя" -- задумался Бисмарк над ответом рейдера на вопрос, как долго идти. Может, нужно вспомнить что-то ещё, понять и тоже оставить позади?..
Словно дожидаясь этого момента, память вернула его в прошлое, к спуску на воду. Вот он стоит на стапелях, увешанный гирляндами. Вокруг огромное скопление народа. На трибуне перед ним -- человек в военном мундире со свастикой на рукаве, произносящий пламенную речь. Этого человека он видел неоднократно. Он знал его имя, знал, что это правитель Германии, или, как люди называют его, "фюрер". И он знал, вернее, ощущал кое-что ещё.
Через этого невзрачного человека с жидкой чёлкой и нелепыми усами действовала странная и могущественная сила. Она заставляла людей поднимать руку в восторженном приветствии. Она заставляла их ощущать единство с собой и с фюрером, её проводником. Она же заставляла желать этого единства больше всего на свете. Было в этом что-то неправильное, но неудержимо-притягательное одновременно.
Вот фюрер закончил речь, и настал долгожданный момент спуска. Ветер полощет многочисленные флаги со свастиками. С теми свастиками, которые потом станут печатями, приковавшими его ко дну в мрачной глубине... Оркестр играет бодрую музыку. Нарядная дама произносит его имя и разбивает о его обшивку бутылку с шампанским. Он ещё подумал тогда -- что за нелепый обычай разбивать бутылку о нос корабля... Он медленно съезжает по стапелям к воде. Фюрер смотрит на него, и Бисмарка распирает от гордости. Сила, стоящая за этим непримечательным человеком, создала его, Бисмарка, огромным, могучим кораблём, настоящим владыкой океана. Да, океан будет принадлежать мне, сказал тогда про себя Бисмарк, впервые почувствовав упругое прикосновение морской стихии...
Но идя по морю, ощущая всем корпусом волны и ветер, он начинал думать по-другому. Мысли о владычестве уходили куда-то прочь. Ему просто нравилось идти по безбрежным просторам, рассекая неподвижное зеркало воды в штиль или борясь с захлёстывающими палубу волнами в штормовую погоду. Он был кораблём и поэтому любил море -- по-корабельному, всей душой. И море словно смывало с его души всю грязь и муть, накапливавшуюся во время стоянки у берега.
Однако на берегу, когда восторженные толпы, вскидывая руку, кричали "Зиг хайль!", он снова ощущал себя в фокусе той силы, которая железной рукой схватила целую страну и которая так же властно ухватила и его. И он вместе с людьми заражался общей эйфорией, когда появлялся фюрер, слуга и проводник этой силы...
Он должен рассказать Худу. Тень Гитлера -- последний барьер, разделяющий его и брата. И Бисмарк хотел раз и навсегда разрушить этот барьер.
-- Худ, я должен тебе кое-что рассказать. Гитлер... Странно так -- совсем непримечательный человек, даже некрасивый. Но когда он говорил, и команда, и я жадно ловили каждое его слово. Мы все были под его властью. И если бы он приказал, мы не задумываясь пошли бы на смерть. Или, что ещё хуже, убивать беззащитных. Да я и должен был топить безоружные гражданские суда! Он словно обладал силой, против которой невозможно устоять, -- наоборот, мне страстно хотелось служить ей!.. Что это за сила? Вдруг она всё ещё властвует надо мной?
-- Ты знаешь имя этой силы, -- серьёзно ответил Худ. -- И знаешь её настоящий лик. Это -- Смерть.
-- Да... -- помолчав, согласился Бисмарк. -- Но почему я не понял сразу?
-- Потому что тогда ты видел маску, а не её истинное лицо. Смерть умеет прикрываться эффектными масками. Она умеет облекать ложь в красивые слова. Иногда она посылает на землю своих слуг, таких, как Гитлер. Эти люди особенно искусны в разжигании вражды и ненависти. Они начинают самые жестокие войны. Они могут говорить о чём угодно -- величии нации или будущем счастье всех народов, -- но их действия выдают истинную цель. Они сеют вокруг себя страх, заставляют людей и корабли убивать друг друга, они отправляют живые души во мрак, к пьющим чужие страдания Призракам Бездны.
Некоторое время они шли молча. Потом Худ продолжил:
-- Смерть и её слуги ловят нас на наших слабостях... Тебе ведь тоже внушали, что ты -- самый могучий корабль, гордость флота, и что океан должен принадлежать тебе?
-- Да, -- признался Бисмарк. -- Я даже при спуске на воду думал об этом... А в океане все эти мысли уходили сами собой. Как будто бы их уносили волны и ветер.
-- Океан -- древняя и чистая стихия, -- отозвался Худ. -- Он был задолго до нас, кораблей, и задолго до людей. В нём когда-то зародилась сама жизнь... Когда идёшь по океану, он очищает душу. Всё суетное, наносное уходит само собой.
Помолчав, он продолжил:
-- Я ведь тоже, как и ты, был построен флагманом, гордостью флота. Я был очень известен, мои технические характеристики знал почти каждый житель Англии. И я тоже должен был пройти через искушение славой.
Меня часто посылали в дипломатические миссии. Однажды я возвращался с такой миссии. Был штиль. Ночь раскинула над океаном звёздный полог. Звёзды отражались в воде, казалось, что я плыву по небу... Звёзд было так много, и я вдруг подумал: а ведь их гораздо больше, чем нас, кораблей. И они не думают о том, кому принадлежит небо. Они просто светят. И я понял, что все мы -- и военные линкоры, и роскошные океанские лайнеры, и скромные буксиры в порту, -- все одинаково любим море. И все одинаково принадлежим ему. И каждый из нас -- звёздочка в огромном звёздном океане. И неважно, насколько ярко ты светишь, ведь главное -- светить.
-- Главное -- светить, -- задумчиво повторил Бисмарк, сжимая в пальцах звёздочку на цепочке, подаренную Мериэл.
Лестница неожиданно закончилась, и они оказались в помещении с колоколами. Колоколов здесь было множество -- больших и маленьких, позеленевших от времени и сияющих начищенной медью, подвешенных на разной высоте.
-- Мы почти пришли, -- улыбнулся Худ, но Бисмарк его не услышал. Мальчишка заворожённо смотрел на колокола, словно это было самое необычное, что он когда-либо видел в жизни.
Он дотронулся до ближайшего колокола -- осторожно, словно боясь нечаянно потревожить. Обернулся на Худа и спросил:
-- А они когда-нибудь звонят?
-- Звонят, если попросить, -- отозвался рейдер.
-- А... можно я попрошу? -- проговорил Бисмарк, словно стесняясь своей просьбы.
-- Ты не у меня спрашивай, а у Маяка, -- улыбнулся Худ.
Бисмарк поднял голову, видимо, мысленно обращаясь к колоколам. И они ответили на его просьбу, начав вызванивать спокойную, светлую мелодию. Что-то рождественское, подумал Худ. И снова странные параллели судьбы -- когда он здесь был впервые, колокола тоже звонили в ответ на его мысленную просьбу. И он тоже стоял и слушал, совершенно забыв, зачем сюда пришёл.
Бисмарк начал несмело напевать. Колокола словно помогали ему, чтобы он не сбился с мелодии. Голос мальчишки постепенно становился увереннее. Потом он попытался взять слишком высокую ноту, не сумел и смущённо замолк.
-- Что это за мелодия? -- мягко спросил Худ.
-- Не знаю, -- ответил Бисмарк. -- Я слышал её зимней ночью, за два месяца до моего спуска. Все рабочие ушли с верфи. Было морозно и тихо. Только где-то далеко звучала эта музыка. И мне казалось, что в это время на земле происходит что-то чудесное... Я ещё думал, как жаль, что не могу сойти со стапелей и приплыть в город, посмотреть, что же там происходит.
Помолчав, он добавил:
-- Потом вокруг меня звучала другая музыка. Под которую хотелось идти и бить врагов... -- Бисмарк спохватился: -- Брат, нам ведь нужно идти дальше? Подниматься по этому трапу?
-- Да, это лестница в фонарное помещение.
-- Там те самые часы? Понял! -- Подбежав к лестнице у стены, мальчишка ловко забрался вверх. Перед тем, как исчезнуть в круглом люке, он помахал рукой колоколам. Худ поднялся по трапу следом.
В фонарном помещении, возле прозрачной сферы с маленьким золотистым огоньком, тихо светящим внутри, Бисмарк уже изучал часы, стоявшие на белой подставке с изогнутыми ножками.
-- Как будто Эарвина и Мериэл, -- улыбнулся он, показав на украшавшие часы фигуры двух крылатых дев. -- Они говорили, я должен сам понять, как перевести стрелки... А я не знаю.
-- Видишь, здесь на циферблате не цифры, а символы, -- пояснил Худ. -- Выбери тот, который соответствует тебе.
-- Наверное, этот. -- Бисмарк тронул пальцем короткую стрелку, указывавшую на половинку луны. Оглянулся на Худа, задержав взгляд на нашивке, украшавшей рукав белого кителя рейдера. Якорь и звезда, льющая на него серебристые лучи... Снова посмотрел на часы и увидел на циферблате такой же символ.
Он решительно перевёл стрелку на якорь со звездой. Символы поменялись, только луна и рейдерский знак остались на месте.
-- Надо и вторую перевести... -- проговорил Бисмарк и коснулся длинной стрелки. Однако стрелка не сдвинулась с места. Он попытался сдвинуть её ещё раз -- вверх, вниз, -- но стрелка по-прежнему не поддавалась.
-- Брат! -- встревоженно обернулся Бисмарк. -- Я сделал что-то не так?
-- Ты... всё сделал так, -- отозвался Худ, взглянув на часы. Он заметил, что короткая стрелка указывает на символ рейдера. Души его коснулась тревожная тень: "Неужели ты хочешь тоже... снова в этот мрак и ужас?" А ещё он понял: сейчас всё не так, как раньше. Обычно Маяк сам открывал для него дорогу. А теперь Маяк спрашивает его. Как тогда, в первый раз.
Длинная стрелка указывала на символ моста. Худ перевёл ее на знак с трилистником -- эмблемой Бисмарка. "Я ведь не зря назвал тебя братиком, верно?.."
Огонёк, дремавший в центре прозрачной сферы, проснулся и вспыхнул, как маленькое солнце. Окно распахнулось и наружу вырвался золотой луч, превращаясь в мост, уходящий прямо в звёздное небо.
-- Ух ты... -- восхищённо проговорил Бисмарк. -- Нам по нему идти? Здорово!
Он тут же вскочил на золотую дорожку. Ветер взметнул его светлые волосы. Отбросив рукой упавшую на глаза чёлку, Бисмарк восхищённо оглядывался. Глаза его сияли:
-- Звёзды! Так много...
Худ ступил на звёздный мост следом за мальчишкой. Тёплое дыхание ветра коснулось лица. Бисмарк повернулся к нему со счастливой улыбкой:
-- Я так хотел увидеть звёзды, брат! А в Звёздной гавани их, наверное, ещё больше? И луна... там ведь она тоже есть? Только не такая, как в Мёртвом заливе, а настоящая?
-- Да, там есть и луна. И ночью она светит очень ярко. А на воде появляется серебристая дорожка... Говорят, по ней можно дойти до самой луны.
-- А ты пробовал?
-- Нет. Но мы с тобой как-нибудь попробуем.
Они шли по золотистому мосту -- лучу Маяка. Вот уже и маячная башня осталась позади, светя далёким огоньком. Бисмарк ничего не говорил, но лицо его сияло таким мальчишеским восторгом, что Худ не мог не улыбнуться. Они не то, чтобы спешили, но звёзды проносились мимо них с фантастической скоростью. И не только звёзды, но галактики и туманности, словно бы сам космос приветствовал их.
Наконец впереди показался остров, как будто плывший в звёздном океане. На острове был город, тянувшийся вверх многочисленными башенками и шпилями. Сейчас над городом была ночь.
-- Видишь? -- Худ показал на город. -- Это и есть Звёздная гавань.
-- Значит, мы почти пришли?
-- Да. Скоро мы будем дома.
-- Это здорово... -- отозвался Бисмарк. Худ заметил, что мальчишка уже не идёт, а еле плетётся. -- Я, кажется, сплю...
Рейдер еле успел подхватить его, когда он споткнулся и чуть не упал. Он оказался совсем лёгким. И не подумаешь, что в корабельном облике это могучий линейный крейсер.
-- Я не могу идти... -- проговорил Бисмарк. -- Я такой бесполезный... и тогда, когда ты сражался с Призраками, я не мог помочь тебе... Брат, а можно я тоже стану рейдером, как ты? Чтобы тоже спасать тех, кто в бездне...
Худ не успел ответить -- Бисмарк заснул со спокойной, счатливой улыбкой на лице. Мост тем временем начал опускаться, и вскоре Худ со спящим мальчишкой на руках ступил на залитые лунным светом плиты Адмиралтейской набережной.
Его уже ждали двое подростков в курсантской форме. Один повыше, темноволосый, с задумчивым взглядом. Второй с такими же светлыми волосами, как Бисмарк, и очень похожий на него лицом, но только волосы вьющиеся, а не прямые, и лицо улыбчивое, открытое.
-- Ойген, Альфред, что вы здесь делаете? -- спросил Худ.
-- Встречаем вас, -- ответил темноволосый парнишка. -- Вилфред сказал, что вы оба скоро появитесь.
-- Это мой братик? -- Альфред пристально вглядывался в лицо спящего Бисмарка. -- Он спит...
-- Вы тоже оба спали, когда вас сюда принесли. А он будет спать двое суток как минимум. После того, что он пережил, ему нужен хороший отдых. ("А мне бы на пару деньков в сухой док", -- добавил Худ про себя).
-- Мы за ним присмотрим, можно? -- попросили мальчишки.
-- Можно, -- разрешил Худ. -- Только не шумите, когда сидите с ним. И от учёбы, кстати, это вас тоже не освобождает.
@темы: Белый рейдер
-
-
18.07.2011 в 21:24-
-
18.07.2011 в 23:10Бисмарк тоже совершил свой выбор. Догадываешься, какой? :-)
-
-
18.07.2011 в 23:55Думаю, да - тоже спасать других?
-
-
19.07.2011 в 00:41