Сибирский тихоход
Глава третья
В конце весны 1911 года, в последний день тёплого месяца мая братья-корабли снова были рядом, теперь уже на воде. Окончательно достроенный Олимпик только что успешно завершил ходовые испытания. Титаник же в этот день наконец-то покинул свои стапеля – тоже благополучно. Братья радовались друг за друга, но радость была несколько омрачена мыслью о скорой разлуке. Олимпик покидал Белфаст, чтобы отправиться в Ливерпуль, затем в Саутгемптон и начать работу, для которой его создали – возить пассажиров через Атлантику в американский город Нью-Йорк.
читать дальше– Вот ты уплываешь, – с грустью сказал Титаник, – наконец-то увидишь океан, а я... мне тут одному ещё стоять и стоять.
– Ну, не просто же стоять, – утешил его брат. – Тебя будут достраивать.
– Да, конечно... И всё-таки я по тебе скучать буду.
– Я тоже...
– Нет, вы их послушайте! – Эндрюс, стоявший на шлюпочной палубе Олимпика, только развёл руками. – Они как будто навек расстаются. Не унывай, Титаник! Достроим и тебя в скором времени, тоже выйдешь в море, вот и встретитесь с братом. Вместе будете плавать, на одной линии. А я с Олимпиком в первый рейс пойду, вернусь потом, расскажу тебе, как он прошёл... Вот никогда бы не подумал, что корабли могут быть так друг к другу привязаны!
– Как и люди, – тихо ответил Олимпик.
Ни Эндрюс, ни сами корабли не знали, как повернётся их судьба. По её воле братьям пришлось встретиться гораздо раньше, чем была завершена постройка Титаника.
Олимпик вышел в море. Он был самым большим пассажирским лайнером на свете. В компании Уайт Стар Лайн для него подобрали лучший экипаж. Командовал судном Эдвард Смит, старый и опытный капитан. Он действительно превосходно знал своё дело, и Олимпик сразу почувствовал себя с ним уверенно. Однако его несколько разочаровало то, что капитан Смит его не понимал и не разговаривал с ним. Лайнер знал, что немного на свете людей, которые это умеют, но всё-таки от своего первого капитана он ждал другого.
В порту Ливерпуля на Олимпике побывало много людей. Всем хотелось увидеть такой большой и красивый корабль, и, конечно, посетителям предоставили возможность как следует его рассмотреть. Ещё бы, ведь от того, понравится им пароход или нет, зависело, захотят ли они в дальнейшем стать его пассажирами.
Успех превзошёл все ожидания владельцев Олимпика. Корабль полюбился жителям Ливерпуля с первого взгляда. Не зря так старались строители в Белфасте. Буквально все, кто побывали на борту нового лайнера, восхищались его красотой. Слушая восторженные слова о самом себе, Олимпик и смущался, и радовался, но радовался больше.
Сам он с интересом смотрел и на людей, которые поднимались к нему на борт, и вокруг себя. Всё было для него ново, необычно. В порту было гораздо больше народу, чем на верфи, здесь всегда стоял шум от человеческих голосов, пароходных гудков и разных машин. Здесь кипела жизнь. Одни корабли причаливали, другие отчаливали, третьи стояли, ожидая погрузки или, наоборот, разгрузки. Они были разные – грузовые и пассажирские, роскошные и скромные, маленькие и большие. Но Олимпик, хотя он и не думал об этом, был больше и красивее всех.
Другие корабли тоже разглядывали своего нового собрата. Они, как и люди, уже много слышали о нём и теперь были рады познакомиться.
– Добро пожаловать к нам, Олимпик! – приветствовали его одни.
– Надолго в Ливерпуль? В первый рейс отсюда? – интересовались другие.
– Ну ты здоровила, тебе в океане тесно не будет? – шутил кто-то.
– А твой брат когда в море? Скоро уже?
– Доброго тебе плавания!
Олимпик улыбался, отвечал на приветствия, вопросы, шутки, хотя от обилия впечатлений скоро перестал соображать, что ему говорят. Он казался себе самым счастливым лайнером на свете.
Однако не все корабли заговаривали с ним. Самые маленькие судёнышки его стеснялись, а среди тех, кто был побольше, многие завидовали красавцу-пароходу (хотя ни за что не признались бы в этом) и не делали попыток пообщаться.
Олимпик не провёл в Ливерпуле много времени. Хотя изначально и он, и Титаник были приписаны именно к этому порту, впоследствии было решено, что пунктом отправления для них будет Саутгемптон – город на юге Великобритании. Туда капитан Смит и повёл свой корабль.
Олимпику хотелось как можно скорее отправиться в путешествие через океан, но в Саутгемптоне пришлось задержаться. Сначала на пароход нужно было погрузить всё, что могло понадобиться пассажирам в плавании. Этим и занялись рабочие после того, как корабль встал на якорь в порту. И снова Олимпик был поражён тем, как много разных вещей нужно людям. На него грузили продукты, посуду, белье – множество разных предметов, назначение которых лайнер себе почти или совсем не представлял. Он хотел расспросить Эндрюса, но не стал. Конструктор был очень занят в те дни, и ему было не до разговоров с пароходом. «Ничего, – думал Олимпик, – со временем сам пойму, что к чему. Наверное, люди всё это используют в плавании, а может, и в обычной жизни. Они такие интересные...»
Для самого Олимпика грузили только уголь, но его было очень много. Корабль даже беспокоился, что к дню отплытия погрузку завершить не успеют, и ему придётся ещё задержаться в порту. Однако всё было готово в срок. 14 июня 1911 года на борт Олимпика наконец поднялись его первые пассажиры. Пароход покинул Саутгемптон и отправился в первый рейс.
О, плыть в открытом море было совсем не то, что в Белфастском заливе или вдоль английских берегов! Сколько здесь было простора! Куда ни глянь – никакой земли, и Олимпик знал, что в течение ещё целой недели она не появится. Только плоскость воды, покрытая лёгкой рябью, только небо с немногими большими облаками и между ними полоска горизонта – тонкая и неуловимая. Сколько ни плыл корабль, а ничуть не приближался к этой далёкой таинственной линии.
А между тем двигался Олимпик очень быстро. И хотя он не смог бы обогнать рекордсменку Мавританию, как однажды предположил Брюс Исмей, всё же его скорость была выше, чем люди от него ждали. Это выяснилось ещё на ходовых испытаниях и очень порадовало строителей и владельцев нового парохода, а теперь радовало и его пассажиров, которые очень хотели поскорее попасть в Нью-Йорк.
Хотя надо признать, что скучно на Олимпике не было никому. Особенно, конечно, в первом классе. В компании Уайт Стар Лайн позаботились о том, чтобы их богатые пассажиры были довольны путешествием, и предложили им массу развлечений. Можно было заниматься в спортивном зале или плавать в бассейне, или же просто ходить по прогулочным палубам, любуясь морем, или отдыхать в просторных залах, играть в карты, читать. К услугам пассажиров были турецкие бани и парикмахерские. И, конечно, большой обеденный зал сделанный в стиле времён династии Стюартов – в нём могло поместиться более пятисот человек. Олимпику нравилось наблюдать за людьми, когда они собирались здесь – от них можно было услышать столько интересного!
А ещё на Олимпике был оркестр, настоящий живой оркестр! Когда он заиграл впервые, это восхитило пароход, который никогда раньше не слышал музыки. Смысла в этих звуках вроде бы не было никакого, но им и не требовался смысл. Они были прекрасны, они наполняли душу радостью. Когда Олимпик слушал оркестр, ему даже казалось, что он плывёт ещё быстрее.
Во втором и третьем классе всё было устроено значительно проще, но и здесь пассажиры чувствовали себя хорошо. От своих строителей, а позже от посещавших его журналистов Олимпик слышал, что немногие лайнеры могут похвастаться таким первым классом, каким был его второй. Третий класс тоже был гораздо лучше и удобнее, чем на других судах. Словом, все пассажиры Олимпика, даже самые ворчливые и хмурые, были довольны, доволен был и сам корабль. Он чувствовал, что людям нравится у него на борту, а значит, он хорошо выполняет своё предназначение.
На Олимпике также плыла группа экспертов с Харланд энд Вольф, которую возглавлял Эндрюс. Они проверяли, как работает двигатель парохода, электрооборудование и другие системы, смотрели, что можно улучшить. Этим же занимался и Брюс Исмей, который тоже присутствовал на борту. Правда, он больше внимания обращал не на технику, а на удобства для пассажиров.
– Палуба А слишком сильно забрызгивается в непогоду, – однажды сообщил Исмей Эндрюсу. – Остеклить бы её, а то не очень-то приятно там гулять.
– На Титанике сделаем, – ответил Эндрюс. – И я придумал добавить там ещё некоторые приятности. Давайте посидим в курительном зале, и я вам расскажу.
«Вот здорово! – восхитился Олимпик. – Значит, мой первый рейс поможет сделать Титаника ещё лучше! И молодцы же люди!»
Не слишком печалясь о собственных мелких недостатках, он искренне радовался за брата, воображая, какие приятные новости привезёт ему в Белфаст экспертная группа.
Олимпик прибыл в Нью-Йорк 22 июня. Огромный американский порт так поразил лайнер, что он совершенно растерялся. Капитан Смит уверенно вёл корабль к пирсу, но Олимпик чувствовал, что с ним происходит или вот-вот произойдёт что-то нехорошее. И оно произошло.
– Привет, приятель! – окликнул его кто-то.
Это был буксир, кораблик весом не более двухсот тонн. Олимпик его только услышал, не успел даже увидеть и вдруг почувствовал сильный толчок в корму. Маленькое судно затянуло под гигантский лайнер.
– Ха-ха-ха, вот это класс! – рассмеялся сзади неприятный, недобрый голос. – Непотопляемый пароход решил топить другие корабли, просто блеск!
Олимпик был ужасно напуган происшествием, однако цел, если не считать нескольких царапин на обшивке. А вот маленькому буксиру не повезло. Он, к счастью, не утонул, но корма судёнышка была сильно повреждена.
– Прости меня, друг, я этого не хотел, честное слово! – оправдывался перед ним потрясённый Олимпик.
– Ничего... страшного, – кое-как проскрипел в ответ буксир. – Всякое бывает... течение и всё такое... ты же не виноват, что такой...
– Неотёсанный! – послышался тот же голос, что насмехался до этого, и Олимпик наконец увидел его обладателя. Это был красивый четырёхтрубный пароход, такой же пассажирский лайнер, как и сам Олимпик, разве что поменьше в размерах. На корме корабля было чётко видно его имя: Мавритания.
Олимпик впервые в Нью-Йорке
В конце весны 1911 года, в последний день тёплого месяца мая братья-корабли снова были рядом, теперь уже на воде. Окончательно достроенный Олимпик только что успешно завершил ходовые испытания. Титаник же в этот день наконец-то покинул свои стапеля – тоже благополучно. Братья радовались друг за друга, но радость была несколько омрачена мыслью о скорой разлуке. Олимпик покидал Белфаст, чтобы отправиться в Ливерпуль, затем в Саутгемптон и начать работу, для которой его создали – возить пассажиров через Атлантику в американский город Нью-Йорк.
читать дальше– Вот ты уплываешь, – с грустью сказал Титаник, – наконец-то увидишь океан, а я... мне тут одному ещё стоять и стоять.
– Ну, не просто же стоять, – утешил его брат. – Тебя будут достраивать.
– Да, конечно... И всё-таки я по тебе скучать буду.
– Я тоже...
– Нет, вы их послушайте! – Эндрюс, стоявший на шлюпочной палубе Олимпика, только развёл руками. – Они как будто навек расстаются. Не унывай, Титаник! Достроим и тебя в скором времени, тоже выйдешь в море, вот и встретитесь с братом. Вместе будете плавать, на одной линии. А я с Олимпиком в первый рейс пойду, вернусь потом, расскажу тебе, как он прошёл... Вот никогда бы не подумал, что корабли могут быть так друг к другу привязаны!
– Как и люди, – тихо ответил Олимпик.
Ни Эндрюс, ни сами корабли не знали, как повернётся их судьба. По её воле братьям пришлось встретиться гораздо раньше, чем была завершена постройка Титаника.
Олимпик вышел в море. Он был самым большим пассажирским лайнером на свете. В компании Уайт Стар Лайн для него подобрали лучший экипаж. Командовал судном Эдвард Смит, старый и опытный капитан. Он действительно превосходно знал своё дело, и Олимпик сразу почувствовал себя с ним уверенно. Однако его несколько разочаровало то, что капитан Смит его не понимал и не разговаривал с ним. Лайнер знал, что немного на свете людей, которые это умеют, но всё-таки от своего первого капитана он ждал другого.
В порту Ливерпуля на Олимпике побывало много людей. Всем хотелось увидеть такой большой и красивый корабль, и, конечно, посетителям предоставили возможность как следует его рассмотреть. Ещё бы, ведь от того, понравится им пароход или нет, зависело, захотят ли они в дальнейшем стать его пассажирами.
Успех превзошёл все ожидания владельцев Олимпика. Корабль полюбился жителям Ливерпуля с первого взгляда. Не зря так старались строители в Белфасте. Буквально все, кто побывали на борту нового лайнера, восхищались его красотой. Слушая восторженные слова о самом себе, Олимпик и смущался, и радовался, но радовался больше.
Сам он с интересом смотрел и на людей, которые поднимались к нему на борт, и вокруг себя. Всё было для него ново, необычно. В порту было гораздо больше народу, чем на верфи, здесь всегда стоял шум от человеческих голосов, пароходных гудков и разных машин. Здесь кипела жизнь. Одни корабли причаливали, другие отчаливали, третьи стояли, ожидая погрузки или, наоборот, разгрузки. Они были разные – грузовые и пассажирские, роскошные и скромные, маленькие и большие. Но Олимпик, хотя он и не думал об этом, был больше и красивее всех.
Другие корабли тоже разглядывали своего нового собрата. Они, как и люди, уже много слышали о нём и теперь были рады познакомиться.
– Добро пожаловать к нам, Олимпик! – приветствовали его одни.
– Надолго в Ливерпуль? В первый рейс отсюда? – интересовались другие.
– Ну ты здоровила, тебе в океане тесно не будет? – шутил кто-то.
– А твой брат когда в море? Скоро уже?
– Доброго тебе плавания!
Олимпик улыбался, отвечал на приветствия, вопросы, шутки, хотя от обилия впечатлений скоро перестал соображать, что ему говорят. Он казался себе самым счастливым лайнером на свете.
Однако не все корабли заговаривали с ним. Самые маленькие судёнышки его стеснялись, а среди тех, кто был побольше, многие завидовали красавцу-пароходу (хотя ни за что не признались бы в этом) и не делали попыток пообщаться.
Олимпик не провёл в Ливерпуле много времени. Хотя изначально и он, и Титаник были приписаны именно к этому порту, впоследствии было решено, что пунктом отправления для них будет Саутгемптон – город на юге Великобритании. Туда капитан Смит и повёл свой корабль.
Олимпику хотелось как можно скорее отправиться в путешествие через океан, но в Саутгемптоне пришлось задержаться. Сначала на пароход нужно было погрузить всё, что могло понадобиться пассажирам в плавании. Этим и занялись рабочие после того, как корабль встал на якорь в порту. И снова Олимпик был поражён тем, как много разных вещей нужно людям. На него грузили продукты, посуду, белье – множество разных предметов, назначение которых лайнер себе почти или совсем не представлял. Он хотел расспросить Эндрюса, но не стал. Конструктор был очень занят в те дни, и ему было не до разговоров с пароходом. «Ничего, – думал Олимпик, – со временем сам пойму, что к чему. Наверное, люди всё это используют в плавании, а может, и в обычной жизни. Они такие интересные...»
Для самого Олимпика грузили только уголь, но его было очень много. Корабль даже беспокоился, что к дню отплытия погрузку завершить не успеют, и ему придётся ещё задержаться в порту. Однако всё было готово в срок. 14 июня 1911 года на борт Олимпика наконец поднялись его первые пассажиры. Пароход покинул Саутгемптон и отправился в первый рейс.
О, плыть в открытом море было совсем не то, что в Белфастском заливе или вдоль английских берегов! Сколько здесь было простора! Куда ни глянь – никакой земли, и Олимпик знал, что в течение ещё целой недели она не появится. Только плоскость воды, покрытая лёгкой рябью, только небо с немногими большими облаками и между ними полоска горизонта – тонкая и неуловимая. Сколько ни плыл корабль, а ничуть не приближался к этой далёкой таинственной линии.
А между тем двигался Олимпик очень быстро. И хотя он не смог бы обогнать рекордсменку Мавританию, как однажды предположил Брюс Исмей, всё же его скорость была выше, чем люди от него ждали. Это выяснилось ещё на ходовых испытаниях и очень порадовало строителей и владельцев нового парохода, а теперь радовало и его пассажиров, которые очень хотели поскорее попасть в Нью-Йорк.
Хотя надо признать, что скучно на Олимпике не было никому. Особенно, конечно, в первом классе. В компании Уайт Стар Лайн позаботились о том, чтобы их богатые пассажиры были довольны путешествием, и предложили им массу развлечений. Можно было заниматься в спортивном зале или плавать в бассейне, или же просто ходить по прогулочным палубам, любуясь морем, или отдыхать в просторных залах, играть в карты, читать. К услугам пассажиров были турецкие бани и парикмахерские. И, конечно, большой обеденный зал сделанный в стиле времён династии Стюартов – в нём могло поместиться более пятисот человек. Олимпику нравилось наблюдать за людьми, когда они собирались здесь – от них можно было услышать столько интересного!
А ещё на Олимпике был оркестр, настоящий живой оркестр! Когда он заиграл впервые, это восхитило пароход, который никогда раньше не слышал музыки. Смысла в этих звуках вроде бы не было никакого, но им и не требовался смысл. Они были прекрасны, они наполняли душу радостью. Когда Олимпик слушал оркестр, ему даже казалось, что он плывёт ещё быстрее.
Во втором и третьем классе всё было устроено значительно проще, но и здесь пассажиры чувствовали себя хорошо. От своих строителей, а позже от посещавших его журналистов Олимпик слышал, что немногие лайнеры могут похвастаться таким первым классом, каким был его второй. Третий класс тоже был гораздо лучше и удобнее, чем на других судах. Словом, все пассажиры Олимпика, даже самые ворчливые и хмурые, были довольны, доволен был и сам корабль. Он чувствовал, что людям нравится у него на борту, а значит, он хорошо выполняет своё предназначение.
На Олимпике также плыла группа экспертов с Харланд энд Вольф, которую возглавлял Эндрюс. Они проверяли, как работает двигатель парохода, электрооборудование и другие системы, смотрели, что можно улучшить. Этим же занимался и Брюс Исмей, который тоже присутствовал на борту. Правда, он больше внимания обращал не на технику, а на удобства для пассажиров.
– Палуба А слишком сильно забрызгивается в непогоду, – однажды сообщил Исмей Эндрюсу. – Остеклить бы её, а то не очень-то приятно там гулять.
– На Титанике сделаем, – ответил Эндрюс. – И я придумал добавить там ещё некоторые приятности. Давайте посидим в курительном зале, и я вам расскажу.
«Вот здорово! – восхитился Олимпик. – Значит, мой первый рейс поможет сделать Титаника ещё лучше! И молодцы же люди!»
Не слишком печалясь о собственных мелких недостатках, он искренне радовался за брата, воображая, какие приятные новости привезёт ему в Белфаст экспертная группа.
Олимпик прибыл в Нью-Йорк 22 июня. Огромный американский порт так поразил лайнер, что он совершенно растерялся. Капитан Смит уверенно вёл корабль к пирсу, но Олимпик чувствовал, что с ним происходит или вот-вот произойдёт что-то нехорошее. И оно произошло.
– Привет, приятель! – окликнул его кто-то.
Это был буксир, кораблик весом не более двухсот тонн. Олимпик его только услышал, не успел даже увидеть и вдруг почувствовал сильный толчок в корму. Маленькое судно затянуло под гигантский лайнер.
– Ха-ха-ха, вот это класс! – рассмеялся сзади неприятный, недобрый голос. – Непотопляемый пароход решил топить другие корабли, просто блеск!
Олимпик был ужасно напуган происшествием, однако цел, если не считать нескольких царапин на обшивке. А вот маленькому буксиру не повезло. Он, к счастью, не утонул, но корма судёнышка была сильно повреждена.
– Прости меня, друг, я этого не хотел, честное слово! – оправдывался перед ним потрясённый Олимпик.
– Ничего... страшного, – кое-как проскрипел в ответ буксир. – Всякое бывает... течение и всё такое... ты же не виноват, что такой...
– Неотёсанный! – послышался тот же голос, что насмехался до этого, и Олимпик наконец увидел его обладателя. Это был красивый четырёхтрубный пароход, такой же пассажирский лайнер, как и сам Олимпик, разве что поменьше в размерах. На корме корабля было чётко видно его имя: Мавритания.
Олимпик впервые в Нью-Йорке
@темы: Путь корабля
-
-
29.06.2011 в 19:05Мавритания появилась, зараза такая...
-
-
29.06.2011 в 19:11Мавритания, да... Я только сегодня, кстати, сообразила — ведь она первый корабль, который появился в повести, если не считать братьев, конечно. Пожалуй, она того заслуживает.
-
-
29.06.2011 в 19:34-
-
29.06.2011 в 19:35